ГЛАВА IV
Основание федосеевцами Преображенского кладбища.
Зверское убийство ими архиепископа Амвросия.

В 1771 году в Московской губернии, во время свирепствовавшей тогда чумы, федосеевцы задумали в древней столице основать свой монастырь. Дело это требовало большой изворотливости, хитрости и, разумеется, пожертвований. Чтобы удобнее достигнуть своего намерения, федосеевцы прибегли к светскому правительству и просили дозволить им устроить карантинный дом с кладбищем, на построение которого от казны ничего не требовали. Все это было дозволено и отведена земля в селе Преображенском, при речке Хапиловке, которая и служила им Иорданом во время крещения и перекрещивания. Московский архиепископ Амвросий, узнав об этом, решился было остановить это дело; но попытка эта стоила благочестивому пастырю жизни: он пал жертвою безумного изуверства, и одним из главных убийц его был раскольник федосеевской секты Иван Дмитриев.

Федосеевцы в самое короткое время построили огромный дом со всеми службами, под видом вспомоществования бедным и осиротелым от мора, объявив, что таким-де лучше жить у нас, нежели в казенных карантинных домах. Но в действительности это была не более как одна лишь приманка, один лишь обман.

Народ, узнав об этом, набежал из Москвы, спасаясь от страшной болезни, в великом множестве в новую обитель, так что даже все сараи, чуланы и шалаши едва могли вмещать в себя больных; многие валялись на кладбище, на холоду.

Осиротелые разного звания московские обыватели, оставляя пустыми свои дома, прибегали к федосеевцам под покровительство толпами, принося с собою деньги и имущество, которые вместе с жизнью вручали лжеучителям. Федосеевцы никогда не имели лучшего случая к перекрещиванию народа, как в то время, когда бедные пришельцы, будучи в их власти, от печали и болезней своих не могли им сопротивляться, но должны были поневоле исполнять их требования.

Купели, кадки и чаны были расставлены во всех сараях, и лежавшие при смерти все были оглашаемы к перекрещиванию; сопротивляющихся же тому федосеевские служители поднимали с одров за руки и за ноги, и насильно, больных, погружали в воду. И Богу одному только известно, сколько таких новокрещенцев вынуто из воды без дыхания.

Таким образом федосеевцы под именем кладбища основали в Москве свой монастырь, который, по окончании моровой язвы, устроили и расположили по своему вкусу.

Теперь у федосеевцев недоставало только устава и чиносодержания монастырского, древлеотеческого, как они говорят. Чтобы пополнить этот недостаток, решили они, с общего приговора главных отцов своих и попечителей, взять за образец устав отступников, как они называли поморян.

Вследствие этого решения, Илья Алексеев Ковылин, как главный всему делу заводчик, с некоторыми отборными послушниками отправился в Поморье. Осмотрев весь порядок и чиносодержание, Ковылин выпросил себе точное всему описание. Поморяне не только в этом не отказали посланному, но еще вменили себе в честь, что столь строгие и гордые федосеевцы согласились заимствовать у них образ жизни. Несмотря, однако, на самый благочтимый и радушный прием со стороны поморян, Ковылин охранял себя от сообщения с ними не только в молитве, но в пище и питье; даже воду из поморенного колодца доставал своим черпалом, и тем, конечно, доказал, как федосеевцы неприязненны к поморянам за моленье о царе.

Таким образом, из поморских дебрей пришел к федосеевцам закон, по правилам которого они все и учредили у себя в новопостроенной часовне.

Но наперед надлежало эту часовню иконами украсить, наподобие поморской. Икон собственно было довольно, но недоставало больших местных образов, особливо древних, которые бы темностью красок представляли важность стародавней федосеевской веры и тем бы поражали слабоумных новоприходящих никониан.